Формирование нации. Чем опыт Германии полезен Украине
Корреспондент изучал, как немцы научились жить вместе и какой опыт Украина могла бы у них позаимствовать.
В Украине, когда обсуждают историю национального вопроса и национального государства, часто забывают, что нации были порождены Великой Французской революцией 1789 года и последовавшими событиями. Собственно, понятные и привычные для нашей картины мира нации появились и начали формироваться в XIX веке, пишет Кирилл Казючиц в №33 журнала Корреспондент от 2 сентября 2016 года.
Немецкий народ не исключение. Начало его формирования связывают с наполеоновскими войнами. В начале XIX века прекратила существование Священная Римская империя, династия Габсбургов заняла австрийский императорский престол, а затем вследствие войны между Пруссией и Австрией развернулась борьба за влияние над всеми германскими государствами.
Победила, как известно, Пруссия. После битвы при Кениггреце в 1866 году железный канцлер Отто фон Бисмарк фактически запретил разгром австрийской армии и не стал подчинять Австрию создаваемому им же Германскому рейху и правившей там династии Гогенцоллернов.
“Скорее всего, Бисмарк решил сохранить Австрию в виде ослабленного, но союзника, вместо того, чтобы получить внутригерманского политического соперника, что непременно произошло бы, если бы Австрия была присоединена к Германии, — отмечает политолог Владимир Воля. — Также Германии не пришлось брать на себя бремя разрешения балканского вопроса, все балканские земли остались в Австро-Венгрии”.
Австрийское самосознание претерпело ряд изменений, в чем-то параллельных украинскому. Именно с появлением Германской империи австрийцы начали осознавать свое этническое единство с немцами Германии. Это чем-то напоминает тот факт, что в начале ХХ века крупнейшей русской националистической организацией в Российской империи был Киевский клуб русских националистов, сформированный именно на территории современной Украины.
Близость австрийцев и германцев была понятна и их соседям. Неудивительно, что и Трианонский договор, подписанием которого знаменовалось окончание Первой мировой войны, запрещал аншлюс — соседи боялись невиданного усиления Германии. А вот уже к окончанию Второй мировой войны австрийцы перестали ассоциировать себя с немцами, они стали осознавать себя австрийцами. А ведь именно самосознание — одно из ключевых составляющих определения нации.
“Если вы спросите современного австрийца, он просто этого вопроса не поймет — немец он или нет. Он австриец, — говорит директор представительства Фонда имени Генриха Белля в Украине, автор книги Немецкая система. Как устроена Германия Сергей Сумленный. — Это две совершенно разные страны, две разные политические культуры. Да, язык один, и австрийцы даже называют свой язык немецким. Но на английском языке разговаривают также во множестве стран — вы же не спрашиваете американца или австралийца, британец ли он”.
Австрийский вопрос удивительным образом перекликается с проблемой Крыма и Донбасса.
“После Первой мировой войны, после распада Австро-Венгрии, к немцам в государствах, возникших на ее руинах, стало формироваться очень враждебное отношение со стороны других народов, — отмечает Воля. — Это незаслуженно забытая трагичная страница истории. Немецким общинам в бывшей Австро-Венгрии пришлось пережить суровые тяготы в период между мировыми войнами. Быть может, именно этим и объясняется поддержка австрийцами аншлюса”.
Конечно же, и речи нет о том, чтобы оправдывать тогдашних австрийцев, аннексию Крыма или войну на Донбассе. Но это в некоторой степени объясняет, что повлияло на внутреннее самоощущение тех, кто поддержал аннексию Крыма и мечтает о присоединении Донбасса к России. Да, их самоощущение почти наверняка сформировалось под воздействием искаженного восприятия мира. Но последствия их действий — реальны.
Борьба за идентичность
В Германской империи был еще один камень преткновения, схожий с современным украинским, — это религия. Пережив еще в XVI веке тяжелейшую Тридцатилетнюю войну, германские государства разделились на католические и протестантские по принципу “Чья земля — того и вера”. В новом едином государстве католики попали в оппозицию к центральной власти.
И против них была развернута самая настоящая государственная кампания. Эта кампания получила название Культуркампф — борьба за культуру, хотя речь шла об установлении государственного контроля над той частью Римской церкви, которая действовала в Германии. Глава католической церкви — Папа — находился в другой стране, и католическая церковь, соответственно, воспринималась в какой-то мере как агент иностранного влияния.
В Украине в 90-е ХХ века, когда государство предпринимало усилия по украинизации школ и высшего образования, как и в 70-е годы XIX века в Германии, увольнялись учителя религии. Украинское государство переводило делопроизводство на государственный язык, а в Германии сделали обязательным гражданскую регистрацию брака. В Германии в период Культуркампф была запрещена деятельность Иезуитского ордена, а в 1996 году в Украине законодательно ограничили распространение российской прессы [российскую прессу нельзя было распространять “в чистом виде”, с тех пор у нас появилась, например, Комсомольская правда в Украине — продукт совместной деятельности украинской и российской редакций, а также целый ряд других лицензионных изданий].
Как и Бисмарку, украинским властям пришлось со временем уступить. В Германии в 1887 году законодательство, ущемлявшее Римскую церковь, было смягчено. В Украине была ратифицирована Европейская хартия региональных языков, был принят контроверсионный “закон Колесниченко” [который попытались отменить в 2014 году, но и. о. спикера парламента своей волей просто не подписал решение Верховной Рады об отмене этого закона], но главное, смягчилась практика. Практика у нас всегда была более значима, чем закон.
“Учитывая реалии XIX века и то, что у Бисмарка оказалась пестрая империя, в состав которой вошли десятки стран, каждая со своей историей, законодательст вом, таможней, диалектом [а немецкие диалекты отличаются между собой как некоторые родственные языки], большими культурными различиями, у “железного канцлера”, скорее всего, не было другого выхода, — отмечает Воля. — Культурные различия были гораздо глубже в то время, чем сейчас, а значение религии — намного выше. Насаждая светские государственные институты Бисмарк отстаивал суверенитет, а благодаря государственной школе он формировал единую нацию. Реалии тех лет и современности, конечно, разнятся. Но, по моему мнению, наши национально озабоченные политики сильно поспешили с попыткой отмены “закона Колесниченко”.
Прошло бы еще 10-20 лет и языковой вопрос по естественным причинам утратил бы остроту. Уже сейчас молодое поколение гораздо чаще использует во всех сферах жизни украинский язык, а со временем его употребление бы только выросло”.
Воля также указывает еще на одну параллель между Украиной и Германией: “Второй рейх был создан в 1871 году, но и в 1946-м, и позже, по прошествии двух мировых войн и со сменой трех поколений, региональные различия не исчезли. Точно также и в Украине.
После трех поколений советской власти, Голодомора, Второй мировой, русификации, планомерной работы советских идеологов по созиданию новой общности — советского народа — украинцы не забыли свои корни и не растратили свою идентичность. И не только на Галичине, но и по всей Украине. На референдуме в декабре 1991 года независимость поддержали 90% граждан”.
Схід і захід разом!
Чем ближе к современности, тем аналогии между немецкой и украинской действительностью ближе.
После воссоединения ГДР и ФРГ не произошло одновременного выравнивания экономики и ментальности двух частей страны. Также и в Украине после обретения независимости стало заметно ментальное разделение юго-востока и запада. На этом сходство заканчивается. Власти Германии предприняли целый спектр мероприятий для нивелирования различий между “Осси” и “Весси”.
“Различия до сих пор сохраняются. Это связано с большим количеством факторов, — говорит Сумленный. — И экономически эти регионы различаются — уровнями оплаты труда и безработицы. Даже демографическая картина разная, потому что в первые годы воссоединения Германии большое количество женщин, будучи более социально мобильными, выехало в западные земли.
Разная картина с мигрантами. Очень много мигрантов и просто беженцев для проживания выбрали более экономически развитые западные регионы, тот же Мюнхен, а не Дрезден. При этом, что интересно, хотя доля иностранцев в восточных землях меньше, поддержка праворадикалов и ксенофобские настроения в восточных землях выше.
При этом не нужно думать, что Восточная Германия является экономически неразвитой. Благодаря программе реконструкции, которая была внедрена после объединения Германии, по некоторым параметрам восточные земли даже опережают запад страны. Потому что там была создана инфраструктура с нуля. Автобаны, железнодорожные сети на востоке более современные и развитые.
Всего на реконструкцию за годы объединения было потрачено более 1,5 трлн евро, и процесс продолжается по сей день. Собирается специальный налог, который платится всеми жителями Германии, но тратится только на востоке”.
Этот немецкий опыт финансирования, скорее всего, придется повторить и Украине уже в будущем, когда, как мы все надеемся, произойдет реинтеграция Донбасса, а впоследствии и Крыма. Хотелось бы, чтобы украинцы оказались столь же терпеливыми и последовательными в этом вопросе, как немцы.
Большая разница
Конечно, кроме сходств между историей Германии и Украины, есть и различия. Германия была проигравшей стороной во Второй мировой войне. Украина в той войне приобрела Закарпатье, Северную Буковину, Южную Бессарабию. Да и Западная Украина осталась в составе УССР, а не была возвращена Польше.
Германия же потеряла восточные территории, отошедшие Польше и Российской Федерации. Кроме того, она была разделена. Западная Германия, образовавшаяся на территориях, оккупированных США, Великобританией и Францией, стала федеративной республикой.
“Современное федеративное устройство, несомненно, послевоенное, — рассказал Корреспонденту Сумленный. — Но региональные различия восходят еще ко временам раздробленности. Напомню, что та же Бавария сохраняла свою отдельную армию и свою отдельную почту до 1916 года, даже после того, как вошла в состав единого германского государства. Бремен и сейчас официально называется Свободный ганзейский город Бремен, а Тюрингия — Свободное государство Тюрингия — это тоже наследие многовековой традиции.
Но конституционная основа страны — послевоенная. Она создавалась с прицелом на то, чтобы воспрепятствовать возможному восстановлению диктатуры в Германии. Вся немецкая конституция составлена таким образом, чтобы сделать невозможным узурпацию власти одним каким-то органом, тем более человеком. Для этого, в том числе, и сложная многоступенчатая система выборов”.
Система распределения полномочий между землями и федеральным центром и между органами власти не является предметом постоянного торга, и политические элиты не пытаются переписать конституцию каждый под себя.
Также нечасты споры между органами власти об имеющихся полномочиях.
“Из крупного я вспомню, пожалуй, спор конца 50-х — начала 60-х годов между федерацией и землями о регулировании телевизионного рынка, — сообщает Сумленный. — Тогда в Германии создавалось телевидение, и федерация исходила из того, что это передача радиосигнала, значит — вопрос связи, следовательно, установленная конституцией компетенция федеральных властей. Земли настаивали на том, что это производство контента, а значит — вопрос культурной и образовательной политики, что по конституции относится к компетенции земель. Был спор — и дошло до Конституционного суда, а суд встал на сторону земель. Теперь создание телеканалов и регулирование находится в компетенции земель”.
Кроме культурной и образовательной политики в Германии, полиция подчиняется землям, и в разных регионах страны полицейские даже носят разную форму.
В целом Германия — полноценная федерация и при всех региональных различиях, при широких полномочиях земель и местных властей страна не страдает от вируса сепаратизма, в отличие от унитарной Украины с несамостоятельным местным самоуправлением и куцыми полномочиями регионов.
Договороспособность и традиции
Есть еще одно важное отличие между Германией и Украиной — это культура достижения политического компромисса, договороспособность.
Конечно, она не появилось в один день и не всегда присутствовала. Если говорить о культуре компромисса в политике, то период Веймарской республики (1919-1933 годы) больше напоминает 2004-2009 годы с постоянным политическим кризисом. Тогда в Германии порой и два раза в год менялся канцлер. У нас “в первую каденцию конституции 2004 года” правительства тоже сменяли друг друга одно за другим.
Кстати, в Веймарской Германии был период и гиперинфляции, а литературу, описывавшую те события, любила в период нашей гиперинфляции 1992-1995 годов цитировать украинская интеллигенция. Но в послевоенные годы политическая культура Германии стала принципиально иной.
“Вся политическая система построена на создании правящих коалиций. Даже когда партия Христианско-Демократический союз получила в 1957 году большинство в Бундестаге, все равно пригласила в коалицию мелкие партии, — отмечает Сумленный. — После каждых выборов несколько месяцев идут переговоры, формируется новое большинство, распределяются посты в правительстве, которое потом обычно устойчиво сотрудничает до следующих выборов. И так происходит на всех уровнях: и на федеральном, и на земельном. Конечно, чем ближе к выборам, тем все больше выходит на первый план конкуренция между партиями. Но в целом коалиции достаточно прочные”.
Одно из следствий наличия политической культуры — это наличие профессиональных политиков. “Если человек в Германии собирается заниматься политикой, то обычно он должен начинать этим заниматься еще в молодом возрасте, вступать в молодежное объединение какой-либо партии и строить свою карьеру с самого низа.
Эксперт: В Германии почти невозможно стать крупным политиком, не имея большого опыта партийной работы
В Германии почти невозможно стать крупным политиком, не имея большого опыта партийной работы. Нужно начинать с депутата в городском совете, входить в какую-нибудь городскую комиссию, потом идти дальше на земельный уровень и т. д. Войти в политику с большими деньгами, как Дональд Трамп, в Германии нельзя”, — отмечает Сумленный.
Тарас Чорновил рассказывал Корреспонденту: его отец Вячеслав был уверен, что для того, чтобы стать настоящим всеукраинским политиком, нужно положить на это всю жизнь. Реальность Украины, к сожалению, демонстрирует другие примеры. Быть может, это то, чего нам остро не хватает в нашей политической жизни. И если мы унаследуем эту традицию, то сможем избавиться от неисправимого инфантилизма в политике.
***
Этот материал опубликован в №33 журнала Корреспондент от 2 сентября 2016 года. Перепечатка публикаций журнала Корреспондент в полном объеме запрещена. С правилами использования материалов журнала Корреспондент, опубликованных на сайте Корреспондент.net, можно ознакомиться здесь.
Другие новости по теме
 |
Получившая очередной транш помощи Греция потребовала от Германии $162 млрд компенсации за Вторую мировую Греция требует от Германии 162 млрд евро в качестве компенсации за ущерб, нанесенный во время Второй мировой войны. В сумму требований не включены проценты за 68 лет с момента окончания войны. |
 |
Немцы отмечают 22-ю годовщину объединения Германии Германия отмечает годовщину объединения страны - День германского единства. Ровно 22 года назад объединились Федеративная республика Германия и Германская демократическая республика, переставшая существовать как суверенное государство. |
 |
Немцы отмечают 21-ю годовщину объединения Германии Германия в понедельник, 3 октября, отмечает годовщину объединения страны - День германского единства. |
| Инвесторы из США требуют от Германии вернуть долги Гитлера В США Апелляционный суд постановил принять к рассмотрению жалобу группы инвесторов, которые требуют от Германии вернуть с процентами займы, предоставленные ей после Первой мировой войны |
| Каждый второй ребенок в Восточной Германии рожден вне брака Каждый второй ребенок на востоке Германии рождается вне брака. Об этом говорится в исследовании института Лейбница |
